Главная страница
Форум
Промиздат
Опережения рынка
Архитектура отрасли
Формирование
Тенденции
Промстроительство
Нефть и песок
О стали
Компрессор - подбор и ошибки
Из истории стандартизации резьб
Соперник ксерокса - гектограф
Новые технологии производства стали
Экспорт проволоки из России
Прогрессивная технологическая оснастка
Цитадель сварки с полувековой историей
Упрочнение пружин
Способы обогрева
Назначение, структура, характеристики анализаторов
Промышленные пылесосы
Штампованные гайки из пружинной стали
Консервация САУ
Стандарты и качество
Технология производства
Водород
Выбор материала для крепежных деталей
Токарный резец в миниатюре
Производство проволоки
Адгезия резины к металлокорду
Электролитическое фосфатирование проволоки
Восстановление корпусных деталей двигателей
Новая бескислотная технология производства проката
Синие кристаллы
Автоклав
Нормирование шумов связи
Газосварочный аппарат для тугоплавких припоев
|
Главная страница / Формирование Цена монополии Профессия дирижера симфонического оркестра - из числа штучных. Помимо высокого уровня владения ремеслом нужны определенные человеческие качества: воля, характер, умение увлечь и повести за собой массы людей, будь то оркестр или слушатели. Главный дирижер Уральского академического филармонического оркестра Дмитрий Лисс на первый взгляд производит впечатление типично российского интеллигента не в первом поколении: серьезный взгляд изза очков, деликатная манера общения, толерантность и внимание к собеседнику. Но сидя в концертном зале Свердловской филармонии и слушая его трактовки масштабных симфонических полотен, вдруг понимаешь: у этого человека не только мышление серьезного музыканта, но и мощный темперамент c немалым диапазоном эмоциональных нюансов. - Андрей Порубов - Нет, мои родители - врачи. Мамы уже нет, отец до сих пор работает. А мы с братом просто учились музыке. Как стать дирижером - Дмитрий Ильич, вашу профессию определила семья? - Родился я на Волге, в 1960 году, в городе Балашове Саратовской области, затем семья переехала в Харьков, там я и начал учиться в музыкальной школе на скрипке. - Где это происходило? - Скорее хулиганом, меня частенько вызывали к директору - за курение, за другие проделки. Потом я поступил в специальную школу-десятилетку и попал в класс известного профессора, который в основном работал в консерватории, со взрослыми студентами. К десяти годам я был довольно слабо подготовлен, и профессор так за меня взялся, что за год занятий у меня выработалась стойкая ненависть к инструменту. В конце концов он сказал моим родителям, что музыканта из меня не получится. А я в свою очередь объявил, что скрипку никогда больше в руки не возьму. Перешел на кларнет. Через год начались успехи, и профессор сказал родителям, что, видимо, был не прав. Но самое поразительное, что спустя почти 30 лет мы встретились с ним в Нью-Йорке. К тому времени он давно уехал из страны, преподавал и пользовался большим авторитетом. Он спросил, не сержусь ли я на него. Я ответил: наоборот, очень благодарен. - Были вундеркиндом? - Довольно рано, еще в школе. Затем была Московская консерватория и замечательный педагог - дирижер Дмитрий Китаенко. После окончания он предложил мне остаться его ассистентом в Москве, но мне захотелось самостоятельности. Так я попал в Кемерово, где и проработал 12 лет в Симфоническом оркестре Кузбасса. Летом 1994 года у меня была запись диска с Уральским филармоническим оркестром, после чего последовало приглашение от директора Свердловской филармонии Александра Колотурского возглавить этот коллектив. С 1 января 1995 года я в Екатеринбурге, так что в скором времени минует еще один 12летний цикл. - Значит, сначала скрипка, затем кларнет. А когда вы поняли, что хотите стать именно дирижером? - Я никогда не загадываю, не строю никаких планов. Когда я возглавил Уральский оркестр, многие говорили, что это трамплин, что я здесь долго не задержусь. Но я на это только пожимал плечами. Мне кажется, здесь много дел впереди, есть куда развиваться. - Нет ощущения, что снова надо что-то менять? - Всего понемногу. Профессия тем и интересна, что позволяет проявляться по-разному. Есть примеры великих деспотов и тиранов: диктатура заложена в профессии - на репетиции невозможно вступать в дискуссии. Но мне всегда ближе ситуация сотрудничества. В любом дирижере есть все - это тот, кто устанавливает правила игры. Можно сравнить с хорошим водителем: не мешает машине ехать, но всегда готов к аварийной ситуации. А они случаются, все мы - живые люди… - Тогда поговорим о профессии. Дирижер - он, повашему, кто: деспотичный хозяин или добрый наставник, предводитель или гуру? - Да, конечно. - Приходится иногда проявлять крутой нрав? - Надо. В принципе я очень терпелив, но честно предупреждаю, что мое терпение испытывать не нужно, я принимаю решение один раз и его не меняю. Многое могу простить, стараюсь микшировать конфликты. Но могу и стать безжалостным: музыка - слишком серьезное дело. Великие дирижеры Мравинский, Тосканини обладали абсолютной полнотой власти. Но времена диктаторов закончилось. Сегодня на Западе дирижер - своего рода наемный управляющий, у него только совещательный голос. Иногда это не идет на пользу искусству и даже вредит. Все-таки величие многих знаменитых оркестров определял его лидер. Оркестр Петербургской филармонии, заслуженный коллектив республики, до сих пор называют оркестром Мравинского, Госоркестр - оркестром Светланова, а коллектив Западно-Берлинской филармонии - оркестром Караяна. - А ломать себя при этом не надо? - Я чувствую себя немного Дон-Кихотом, но никогда не примирюсь с ситуацией, которую считаю несправедливой: есть федеральные оркестры, которые прилично финансируются центром, - и все остальные. Как будто есть музыканты первого сорта и второго. Вот эта имперская система, когда все, включая деньги, концентрируется только в столице, для меня - «против шерсти». Я стараюсь по мере сил ей противостоять, хотя это и напоминает ситуацию «бодался теленок с дубом»… Что такое хороший оркестр - Иерархия симфонических оркестров существует. Как определяется их рейтинг? В чем разница между столичным коллективом и провинциальным? - Против течения идем мы и, наверное, Новосибирский симфонический оркестр. При этом на Западе мы не чувствуем себя провинцией, я двадцать с лишним лет не позволяю себе этого и считаю, что провинция - как та разруха: тоже начинается в головах. К сожалению, в состоянии безнадежности и нищеты находится большинство музыкантов в провинциальной России. Так что с рейтингом оркестров все понятно: есть столичные коллективы (их немерено!), есть два оркестра особняком, и остальные - они выживают с трудом. Уральский филармонический, по мнению некоторых экспертов (и я с ними согласен), на сегодняшний день в пятерке лучших симфонических оркестров страны. - Да, но вы не один… - На одном энтузиазме долго не проедешь. Есть яркий пример. В Малайзии президенту или комуто еще захотелось иметь свой симфонический оркестр первоклассного уровня. Набрали музыкантов со всего мира по конкурсу, дали зарплату как в лучших американских оркестрах, и пожалуйста - он уже существует. Мне кажется, местным властям некоторых российских городов лучше честно сказать: у нас нет денег содержать оркестр, не будем обманывать себя и публику. Сейчас у музыкантов есть выбор, можно ехать туда, где больше платят, можно за границу. В западных оркестрах очень много наших музыкантов, особенно струнников. - Вы полагаете, что решающий фактор - все-таки финансовые вложения? - Все происходило постепенно. Когда я пришел в оркестр, он был в неплохой творческой форме, но музыканты пребывали в унынии: зарплата низкая, инструменты старые и изношенные, никаких гастролей и интересных поездок. Вместе с Колотурским мы понимали, что нужно развивать оркестр во всех направлениях: и в творческом плане, и в том, что касается повседневной жизни людей - как они обеспечены, насколько заинтересованы в конечном результате труда. Они должны чувствовать заботу о себе. Что мне вообще нравится в Свердловской филармонии, так это то, что мы не обманываем музыкантов. Мы честно говорим: сначала нужно получить результат, а потом будет отдача. И когда артисты оркестра поняли, что это правда, а не пустые слова, многое изменилось: психология музыкантов, отношение к работе, дисциплина. И если до этого было много отъездов, то затем отток резко сократился. - К счастью, в вашем оркестре, как и вообще в Свердловской филармонии, ситуация другая… - Конечно, поддержка властей была колоссальна. У меня состоялась встреча с губернатором, мы приняли программу поддержки и развития оркестра на пять лет и выполнили ее, сейчас у нас уже следующие планы. Создали совет попечителей: сначала это был своего рода светский политический клуб, но постепенно он превратился в серьезный институт, эффективно решающий глобальные проблемы. Были повышены зарплаты артистов, обновлен весь «парк» инструментов (по оснащенности с нами могут соперничать только лучшие столичные оркестры). Всегда поддерживаются наши гастроли и крупные проекты, у нас разнообразная реклама и т.д. Сегодня попечительский совет очень ответственно думает именно о стратегии развития оркестра, мы работаем вместе понастоящему серьезно. - Но задачи повышения уровня жизни приходится решать не только своими силами… - В таких масштабах и с такой эффективностью - безусловно да. - В российском контексте такая помощь - случай уникальный? - У нас все грамотно выстроено по структуре, нет поводов для серьезных конфликтов. Первые годы у меня было некоторое сомнение в том, не вступит ли отечественная специфика прежних лет в организации концертной деятельности в противоречие с законами рынка, пропагандистом которого выступал Александр Николаевич. Но постепенно пришло понимание. Это очень интересная тема: влияние менеджмента на современную концертную жизнь. Его законы одинаковы для бизнеса и культуры, для любой сферы деятельности. Есть общепринятая система сертификации товара, можно сертифицировать все: от продуктов до симфонических концертов. Знак очень важен, он дает гарантию, что товар соответствует неким стандартам. Моя задача, чтобы качество продукта соответствовало стандартам: люди должны приходить на концерт и получать эстетическое удовольствие. Задача менеджмента: сделать рекламу, продать билеты. А кроме того - может быть, указать мне целевые группы, для которых нужно построить этот концерт, и что мы вообще должны учитывать при формировании репертуара. Опасность заключена вот в чем: менеджер может сказать - следующий концерт играем в супермаркете, а потом - в ледовом дворце и все на коньках, а затем - все раздеваются до плавок и играют по пояс в воде. Менеджмент не должен переходить каких-то границ. Наш репертуар строится не только потому, что мне очень хочется что-то сыграть. Мы не можем позволить себе роскошь играть в полупустом зале. Главное - это менеджмент - В то время как конфликты между администраторами и художественными лидерами творческих коллективов множатся, ваш тандем с Колотурским выглядит довольно гармонично. - Если мы играем в неполном зале, это либо грубая ошибка тех, кто продавал билеты, либо наша сознательная позиция, так как филармония - это не только коммерческое предприятие, у нас есть серьезные просветительские задачи. И мы принципиально делаем сложные программы, премьеры, играем произведения не для массовой публики. - Но полный зал - лишь один из показателей успеха, на «попсовых» концертах тоже полные залы и полная иллюзия того, что со вкусом публики все благополучно. - До моего прихода выезды за границу были, но нечастые. Пришлось практически начинать с нуля, на Западе наш оркестр никто не знал, и первые поездки оказались очень сложны: финансовые и бытовые условия были жесткими. Музыканты роптали, нам приходилось объясняться. Постепенно все наладилось, и вскоре мы уже играли в таких знаменитых залах, как Концертгебау (Амстердам), Тонхалле (Цюрих). В целом устраивали одну-две поездки в сезон. В прошлом году к нам проявила интерес известная французская продюсерская фирма Productions Internationales Albert Sarfati, стало понятно, что достигнут серьезный результат: подобный менеджмент есть далеко не у всех оркестров. Сотрудничество началось, и уже в следующем сезоне нас ожидают пять гастрольных туров по всему континенту: от Лиссабона до Токио. Мы впервые выступим в парижском зале Плейель, запишем новые компакт-диски и DVD. Кстати, в прошедшем сезоне мы записали шесть дисков и дважды выступали на престижных фестивалях, во Франции и Бельгии. - Какова регулярность зарубежных выступлений оркестра? - Мы вполне могли бы ездить по России, но федеральным структурам, выделяющим гранты на такие гастроли, это не нужно. Оркестр много выступает по Свердловской области, это наша святая обязанность. - А как часто гастролируете по стране? «Творец второго плана» - Каковы ваши музыкальные предпочтения и как они меняются? В целом выходит где-то сто концертов за сезон, мы работаем едва ли не больше всех оркестров России. - А то, что ваша жена - композитор, как-то повлияло на музыкальные пристрастия? - Мне всегда интересно все новое, еще в школе я играл современную музыку. Когда был помоложе - интересовался авангардом, одно время очень увлекался музыкой Канчели, Тертеряна, Мессиана, до сих пор интересен Лютославский. Даже где-то прочитал про себя: «Дмитрий Лисс - один из лучших исполнителей современной музыки». Но я делю музыку не на современную и старинную, а на хорошую и плохую. Важна индивидуальность композитора. Очень люблю Шостаковича, и конца этой любви пока не видно. Предпочитаю Малера Брукнеру, а Шостаковича Прокофьеву, хоть и осознаю все величие последнего. Всегда рассудочной музыке предпочитал произведения эмоционально наполненные. - Чье мнение о вашей работе для вас особенно важно? - Пожалуй, нет, у нас во многом разные вкусы, мы оба самодостаточны и часто спорим. - Что вам интереснее: сыграть что-то абсолютно новое или открыть нечто свое в известном? - Жены, какой-то части публики, иногда коллег, критиков, которым доверяю - но таких очень мало. Поверьте, музыканты сами себя судят очень строго. - Вы - увлекающийся человек, и наверняка имеете хобби. Есть стремление к экстриму? - Современные исполнительские тенденции - отличиться во что бы то ни стало - мне не близки. Если это органично, ради бога: интерпретация - живое дело. Но если есть элемент надуманности… - Есть люди искусства, которые просто работают и зарабатывают деньги. Другие непременно хотят изменить мир. Как далеко простираются ваши амбиции? - Я не поклонник острых ощущений, но всегда любил спорт: велосипед (шоссейные гонки), виндсерфинг, теннис, горные лыжи, планеризм. Спорт приносит удовольствие - это радость физических движений, владения своим телом, это нагрузка, это азарт от игры… Дополнительные материалы: - Моя миссия в том, что я - «творец второго плана»: моя задача донести до слушателей то, что хотел сказать композитор. У меня нет иллюзий, что я смогу изменить мир. Искусство - это способ познания жизни. Как и наука, только с другой стороны. Классической музыке в современном мире существовать очень сложно, изменилась ситуация вокруг: информатизация, ритм. Само восприятие жизни стало другим. Во времена Берлиоза люди, слушая Пятую симфонию Бетховена, могли упасть в обморок от потрясения. Сегодня такое представить себе невозможно. Это уже не тот раздражитель, в те времена не было ни атомной бомбы, ни Освенцима. И все-таки я уверен, что без музыки, без искусства, человечество перестанет быть собой. Это то, что объединяет народы, эпохи, служит стержнем существования нашей цивилизации. C 1995 года - художественный руководитель и главный дирижер Уральского академического филармонического оркестра. Сотрудничает с признанными во всем мире симфоническими коллективами Москвы, СанктПетербурга, Новосибирска, Будапешта. География гастролей: Германия, Швейцария, Австрия, Франция, Италия, Испания, Япония, Тайвань, Венгрия, Польша, Хорватия, Словения, Эстония, Филиппины, Мальта. 1997 - 1999 - главный российский дирижер РоссийскоАмериканского молодежного симфонического оркестра. 1998 - ассистент главного дирижера Всемирного молодежного музыкального форума (Москва), работал с молодежными симфоническими оркестрами США, Китая, Великобритании, Канады, Израиля, Египта. 1999 - 2003 - дирижер Российского Национального оркестра (Москва). Дмитрий Лисс Один из лучших дирижеров нового поколения, выпускник Московской консерватории (класс Дмитрия Китаенко). Победитель Первого международного конкурса дирижеров в Хорватии (1995), лауреат Премии губернатора Свердловской области (2002), заслуженный деятель искусств России (2002). Первый аккорд взял Институт танца, показав спектакль живущей во Франции американки Каролин Карлсон. Мужское трио «Тигры в чайном домике» - образец профессионализма. Танцовщики из Японии, Китая и Кореи демонстрировали прекрасное владение как аутентичными азиатскими пластическими средствами, так и западными техниками. Свет, звук и сценография, выверенные до мелочей, радовали зрительский глаз непривычной для российского театра аккуратностью и эстетизмом. И лишь слабая тень подозрения не давала полностью предаться наслаждению: уж не азиатскую ли «клюкву» предлагает нам знаменитая Карлсон, собрав популярную восточную символику и оставшись при том холодно-отстраненной? Органичного сплава культур не случилось, зритель увидел стилизацию. Но очень высокого качества. Екатеринбург - столица российского современного танца» - давно звучит как констатация факта. Прошедший театральный сезон подтвердил его общим фоном: были премьеры, гастроли российских и зарубежных артистов. Но старейшие и авторитетнейшие екатеринбургские труппы, театр «Провинциальные танцы» и Танцевальная команда «Киплинг», премьерных спектаклей городу не представили, а на фестивале «Золотая маска» впервые за годы существования номинации «современный танец» в ней не было екатеринбуржцев. Не появилось и новых имен. Тем неожиданнее оказалось завершение сезона. Екатеринбургский филиал Государственного Центра современного искусства представил проект VIDEODANCE: лучшие работы с голландского фестиваля «Cinedance». Программу презентовала Жанин Дайкмайер, директор фестиваля. Цифровая и рисованная анимация соседствовали с почти традиционным драматургическим кинематографом, а в качестве танцующих субъектов кроме людей выступали абстрактные фигуры, видеокамеры и, например, трамплин для прыжков в воду. Сплав кино, танца и возможностей современных видеотехнологий - давняя западная «забава», позволяющая на стыке жанров создать интеллектуально доступное зрелище. Премьера «Киплингов» спектакль «Чудесная отрава» - антипод «Тигров». В ответ на «их» продуманность и культурологическую грамотность - «наша» сценическая недоделанность. Бытование российских трупп, конечно, не сравнить с западным: если там, к примеру, свет для спектакля ставят неделю, то здесь, арендовав за собственные средства сцену на один день, танцовщики умудряются и свет поставить, и репетицию провести, и спектакль «прогнать». Но в случае с «Киплингами» небрежность - не только следствие суровых условий, это творческое кредо. Жаль: то, что выглядело естественно десять с лишним лет назад для молодых ребят, назвавшихся «командой», неуместно сегодня для труппы со сложившейся историей и вполне зрелого лидера - худрука и постановщика спектакля Наталии Левченко. И все же спектакль получился, сложив в единое целое и яркую сценографию, и взаимодействие с залом, и жизнеутверждающую идеологию, которую «Киплинги» постулируют в программке, цитируя тезку Редьярда «Мир так хорош и так широк, гляжу - и все не наглядеться!». Две недели, сверхнасыщенные событиями, добавили оптимизма в сегодняшнюю «картину мира» екатеринбургского танца. В городе существует система институций, каждая из которых курирует свой сегмент танцевального поля, есть наработанные годами контакты, российские и зарубежные, которые позволяют зрителям быть в курсе мирового танцевального процесса, а студентам - учиться у лучших педагогов. И новые звезды будут восходить, потому что именно здесь их обучают профессии. В этом Екатеринбург первый и пока единственный. Самую, пожалуй, значимую и перспективную программу представил Гуманитарный университет - единственное учебное заведение в стране, где существует факультет современного танца. Ольга Пона, челябинский хореограф, неоднократный лауреат Национальной театральной премии «Золотая маска», показала один из последних спектаклей «Немного ностальгии»: работу позападному техничную и пороссийски теплую, даже китчевые березки осмыслены и оттого уместны. По меткому замечанию ректора ГУ Льва Закса, «очень тарковский спектакль». Во втором отделении с авторскими миниатюрами выступили ученики Пона, пятикурсники. Работы студентов обнадеживали сочетанием свежести мышления и знания профессии. В этом номере мы решились на интервью с кемнибудь из ярких идеологов ислама в России. Выбор пал на Гейдара Джемаля (см. Русский дом на «исламской улице»). Он, безусловно, образованный и интересный мыслитель. Внушают доверие его добрые глаза и одухотворенное мягкое лицо. Но это не повод во всем с ним соглашаться. Евгений Сеньшин Джемаль нападает на европейскую - то есть на нашу - культуру с позиций традиционализма. Главная идея этого течения: мир оказался в кризисе изза отхода от традиционных культур, изначальных ценностей, чьим носителем выступает, например, ислам - в отличие от секуляризированного христианства. Следовательно, необходимо их восстановление. На практике это означает ревизию основ европейской цивилизации, особенно ее реформаторского и просвещенческого периодов, возврат к средневековью. Джемаль называет США главным врагом ислама. Но по его же словам, после краха Америки грядет столкновение ислама с Европой, поскольку страны последней «попытаются вернуться к мировому господству и тем самым снова станут врагом человечества, морально возглавляемого политическим исламом». Представим, что конфликт, о котором говорит Джемаль, разразился сегодня, на наших глазах. Перед нами встал выбор: Европа (и Россия, которую, при всей ее «евразийности», я отношу к европейским странам) или «человечество, морально возглавляемое политическим исламом»? «В теологической перспективе физическое существование есть не более чем функциональный инструмент для реализации провиденциального замысла о творении. Вне этой перспективы человеческая жизнь имеет не больше смысла, чем жизнь канарейки», - говорит Джемаль. Но это его позиция. Моя - антропоцентризм. Я хочу обладать свободой выбора и отвечать за свои действия. Мой бог - закон, а не священное писание. Именно антропоцентризм дал на практике мощный толчок предпринимательству и развитию производительных сил, породил права человека и оправдал индивидуализм. Обратная сторона антропоцентризма - эгоизм отдельных индивидов и атомизация общества, его неспособность мобилизоваться в ситуации кризиса, чтобы выжить. Однако это не повод развернуть цивилизационный вектор на 180 градусов в сторону средневековья. Мы просто должны перестать оправдывать любое проявление эгоцентризма и безгранично потакать меньшинствам. Несмотря на порой вполне справедливую критику Европы, я остаюсь европейцем, а значит, выступаю против не религии, но философии традиционализма, из которого неизбежно вытекает политический ислам с его амбициями и глобальными целями. Капитализм плох, но лучше пока ничего не придумали. И даже Джемаль, яростно критикуя капитализм, не замечая сам того, находит в нем преимущества по сравнению с традиционной экономикой. Иначе как понять: «широким бреднем “загребают” Египет и Турция, отстроившие у себя практически все основные направления товарного производства, включая авто и авиапром. Турция в этом смысле - миниКитай»? Или: «Саудия производит банковские и менеджерские технологии на основе колоссальной ресурсной базы всемирного Исламского банка развития»? И это при критике ростовщичества… Я не люблю Кокаколу и Макдональдс - это невкусно и вредно для здоровья. Но я люблю Тойоту, Адидас и Туборг. Поэтому выбираю капитализм с его господством транснациональных корпораций, угрозой экологии и эксплуатацией детского труда в странах Третьего мира. Для пресечения рисков, которые несет капитализм, необходим сдерживающий фактор - мировое гражданское сообщество, в том числе ислам. И оно есть! Я европеец по культуре. Слушаю музыку, появившуюся исключительно благодаря европейской культуре, читаю европейскую литературу и восхищаюсь европейским искусством. Я не смотрю голливудских фильмов: они скучны. Однако готов бороться с теми, кто скажет, что Голливуд следует уничтожить. Совсем не так относится к чуждым культурам исламский фундаментализм - это продемонстрировали талибы, взорвавшие в Афганистане огромную статую Будды, вырезанную в скале. Европейцы возмущались этим актом вандализма не потому, что они буддисты, а потому, что наша культура плюралистична и мозаична, и статуя Будды для нас - это памятник всего человечества. Они также возмущаются, если оскверняют мусульманские храмы и материальные ценности исламской культуры. Потому что необходимо пресекать вандализм. И не желаю ее распада, ее подчинения другим державам и цивилизациям. А именно такой сценарий будущего разворачивает Джемаль, сходясь в этом с врагамиглобалистами из США, которые лишают страны сначала экономического, а затем и политического суверенитета. Наконец, я русский и патриот России. У нас есть технологии, но нет воли и духа, нет твердой веры в собственную правоту: Европа унижена Второй мировой войной, ей постоянно тычут нацизмом, как России - сталинизмом. Прося прощения за грехи ушедших поколений, современная Европа подставляет лицо под новые пощечины: с нами никто не собирается цацкаться - ни поднимающийся ислам, ни США, ни Китай. Итак, глобальное противостояние неизбежно, и рано или поздно придется ответить на вопрос: с кем я? Сегодня ислам морально сильнее европейской культуры, мусульмане пассионарнее нас, способны на мобилизацию и борьбу. А мы не умеем отстаивать свои ценности даже на собственной территории, считая, что они не нуждаются в защите: ведь невозможно помыслить мир, в котором уже нельзя будет пить пиво, слушать heavy metal и свободно выходить на митинги, чтобы отстаивать свои права. Видимо, нам полезно пожить в чужеродных культурах, как европейским мусульманам, чтоб почувствовать хрупкость своей цивилизации. Федеральная антимонопольная служба удовлетворила ходатайство Новолипецкого металлургического комбината (НЛМК, 44% российского рынка трансформаторной стали) по приобретению за 550 млн долларов 100-процентной доли в ООО «ВИЗ-Сталь» (остальные 56% рынка), предписав обеим компаниям условия поведения. Так, ФАС обязала НЛМК и «ВИЗ-Сталь» в течение 20 лет не увеличивать цены на электротехническую сталь более чем на 3% в год. Особо оговорен запрет без предварительного уведомления прекращать или ограничивать производство некоторых марок сталей. НЛМК вменяется в обязанность обеспечить исполнение «ВИЗ-Сталью» всех контрактов, а также не предпринимать действий, направленных на прекращение производства на екатеринбургском предприятии без предварительного согласия ФАС. Выручка «ВИЗ-Стали» за первое полугодие 2006 года оценивается в 250 млн долларов - Андрей Порубов Отраслевые аналитики считают, что Владимир Лисин переплатил за «ВИЗ-Сталь». Так, эксперты ИК «Велес Капитал» полагают, что «предприятие проблемное: нуждается в капвложениях, его долг перед бюджетом достигает 4 млрд рублей (претензии свердловских налоговиков, которые установили занижение «ВИЗ-Сталью» отпускных цен на продукцию со второй половины 2000 до 2003 года. - Ред.)». В ИФК «Метрополь» уверены, что справедливая стоимость сделки должна была составить не более 300 млн долларов. Председатель совета директоров НЛМК Владимир Лисин все же доволен итогом: «Приобретение “ВИЗ-Стали” в полной мере отражает стратегию комбината, основанную на приоритете достижения высоких финансовых результатов над наращиванием объемов производства». Главная страница / Формирование |